Ненастье. Страница 6

Щебетовский выжидающе смотрел на Дибича.

— У меня нет комментариев, — нейтрально ответил Дибич.

Он знал, что свои активы Щебетовский получил в девяностые. Ясно, что Щебетовский как?то бодался с бандитами и прочей гопотой. Но для Дибича те разборки (в принципе, совсем недавние) были чем?то ужасно древним, вроде юрского периода с его динозаврами. Грубо, злобно и неприятно. Возможно, Георгий Николаевич совершал чудеса отваги и ловкости, отнимая активы у группировки «афганцев», но Дибича это ничуть не восхищало. Щебетовский — выцветший от времени ящер?перестарок, как его уважать?

— Вы знаете про «Коминтерн», союз ветеранов войны в Афганистане, и одновременно — преступную группировку Батуева?

— А мне нужно об этом знать? — искренне удивился Дибич.

— Неволин — член этой группировки.

— Боже мой, какой кошмар. Что же мне делать? Я в панике! Спасите меня от него, Георгий Николаевич!

Вот оно, поколение, пришедшее на смену, — думал Щебетовский, глядя на Дибича. Артистичный циник, умелый сыскарь — и почти фигляр. Этот Дибич уверен в изначальном своём превосходстве, просто потому что молод.

Официант принёс заказ и начал расставлять тарелки.

— Я это к тому говорю, что вы не отыщете Неволина, — раздражённо пояснил Щебетовский. — Он уйдёт от вас по своим «афганским» каналам.

— Не волнуйтесь, никуда он не уйдёт, — Дибич увлечённо резал в тарелке бланкет. — Все эти джеки?потрошители предсказуемы, как будильники.

Его и вправду не интересовал Неволин. Он профессионально развесил сети, и Неволин всё равно попадётся — рано или поздно. И не обязательно его искать, он сам залезет в ловушку, надо только подождать.

— Давайте, Сева, я вам немного объясню про «Коминтерн», — терпеливо начал Щебетовский. — Вам это должно пригодиться.

— Не уверен, но попробуйте.

— «Коминтерн» строился на некой идеологии, суть которой в том, что «афганец» всегда помогает «афганцу». Это исповедовал Сергей Лихолетов, основатель «Коминтерна», — редкостный тип, гибрид поручика Ржевского с Мао Цзэдуном. Неволин, кстати, дружил с Лихолетовым. «Коминтерн» стал самой мощной криминальной группировкой в городе. Сейчас, конечно, никакой ОПГ уже нет, но идеология?то осталась. И она выстраивает такие связи, которые вы извне никогда не проследите. И Неволин от вас уйдёт.

— Что же в таком случае вы хотите от меня? — Дибич намазывал паштет на тост; он ни шиша не верил многозначительным историям про всемогущих бандитов, не верил страшилкам про грозные времена. — Значит, я бессилен.

Дибич соглашался со всем, что говорил Щебетовский, и ждал, когда же последует финансовое предложение. Не зря ведь Щебетовский пригласил его на ужин. Дибич видел уже немало таких Щебетовских, которые вылезли из мясорубки с мешком бабла. У них в генетику вбито, что надо кому?нибудь башлять. Если не башляют, то им кажется, что они не управляют ситуацией.

— Вы бессильны, — подтвердил Щебетовский. — Тем более что вы и не собирались искать Неволина. Вы хотели просто сидеть и ждать результата. И вы уверены, что я стану вам платить по принципу «терпила греет».

Щебетовский кое?что помнил из своего оперативного опыта и понимал тактику Дибича. Дибич был ему отвратителен, как пиявка. И Щебетовского всё унижало. Унижало, что его обокрали; унижало, что украли слишком много, и потому нельзя плюнуть и спустить на тормозах; унижало, что этот Дибич спокойно жрёт бланкет и ждёт бабла, просто потому что он — мент.

— Не ценю пафоса, извините, — сказал Дибич, промокая салфеткой губы.

— Хорошо, тогда к делу, — Щебетовский кусочком булочки собирал по тарелке остатки каши. — У меня есть человек, мой начальник охраны, вы его уже допросили, — Виктор Басунов. Он тоже из «Коминтерна» и в курсе всех взаимосвязей «афганцев». Я запустил его искать Неволина. И он справится.

— Прекрасно.

— Нет, не прекрасно. Басунов найдёт Неволина и украдёт у него деньги, которые Неволин украл у меня. Вот поэтому ваша бездеятельность для меня убийственна. Вы ждёте, а Басунов бежит по следу.

— Так что же вы предлагаете, Георгий Николаевич?

— Следите за Басуновым. Он приведёт вас к Неволину. Но только не дайте Басунову сорваться с деньгами. А по факту уже будет благодарность.

— Приятно слышать конструктивное и проработанное предложение.

Дибич улыбнулся. Он снова выиграл. Конечно, терпила будет платить. Сам сделает всю работу и вознаградит чужаков за свои труды. Это тебе не твои девяностые, дядя. Смотри и учись, если ещё способен.

— Проследить за вашим сотрудником несложно, — сказал Дибич. — Будем начеку, чтобы не упустить момент, когда мышка доберётся до сыра. За это не беспокойтесь. Но параметры благодарности давайте оговорим заранее. Герман Неволин, видимо, стоит очень дорого.

«Сорок пять — баба ягодка опять», — посмеивались соседки про мать Германа. Пока Герман был в Афгане, мать и вправду расцвела, как девочка, ожила, наполнилась ожиданьем счастья. Просто у неё появился любовник.

Отца Герка не знал, и мать про него не рассказывала. Она смирилась, что рядом с ней уже не будет мужчины, — и вдруг дядя Лёня. Матери было стыдно, что сын воевал, а у неё чувства; она смущалась, что Герка видит её женскую природу. Она окружила сына заботой, будто заглаживала вину, и на каждом шагу что?нибудь забывала. По ночам она плакала, разрываясь между двумя любовями. А Герман всё понимал. Он не ревновал маму к дяде Лёне, но квартира?«однушка» стала ему с мамой нестерпимо тесна. И он съехал.

Он работал на автобазе, жил в общаге. С подругой не залетел, а потому и не женился. Перспектив в Куйбышеве не было, разве что сунуться в какую?нибудь группировку из тех, что дрались за автозавод. И тут из города Батуева пришла открытка от Лихолетова. Серёга писал энергично и кратко: «Немец приежай. Делаю дела. Хату подганю. Давай короче. Дембеля не бывает».

Герман дембельнулся в 1986 году, а Серёга — через год. Переписка у них не срослась, и теперь Герман сомневался: кем стал Серёга Лихолетов? Может, коммерс, а может, и бандюк. Он ведь без тормозов.

Герман с почтамта по междугородке позвонил в Батуев.

— Ссышь, Немчура? — заржал Серёга, будто они расстались позавчера, и Герману от Серёгиного хамства опять стало спокойно и весело, как там, возле кишлака Хиндж. — В сортире глаза велики! У меня тут мафия, понял?

После дембеля Серёга работал инструктором в райкоме комсомола, вёл военно?патриотическую работу с ветеранами Афгана. Год назад он учредил «Коминтерн» — Комитет интернационалистов. «Коминтерн» стал структурой, объединяющей «афганцев», которые как?то крутились и устраивались при деле: кооператоры шили джинсы и шапки, коммерсанты торговали мебелью и аппаратурой, «челноки» везли ширпотреб из Турции и Китая и секонд?хенд из Европы. Для «афганских» бизнесов «Коминтерн» оказался сразу всем — и банком, и «крышей», и фондом трудовых резервов.

Ветеранские союзы пользовались преференциями, и «Коминтерн» влез в финансовые учреждения: втёрся на промышленные предприятия и подмял под себя городскую товарно?сырьевую биржу, где брокеры «афганцев» по бартеру толкали цветной металл. «Коминтерн» укреплялся, и всей его махиной рулил Серёга. Впрочем, простоватый Немец в экономике не сёк.

— По?братски говорю, у меня всё можно, — пояснял Серёга по телефону.

— Я подумаю, Серёга, — пообещал Герман.

— Подумает он, деревня! — обиделся Серёга. — Наберут детей в морфлот!

На Германа произвела впечатление новая размашистая самоуверенность Серёги. Хотя Лихолетов всегда был на понтах… Герман честно позавидовал: ему тоже захотелось разогнуться и не тесниться сбоку от чужой жизни.

От Куйбышева до Батуева поезд шёл почти сутки. Герман забрался на верхнюю полку плацкарта 19 августа 1991 года, а сошёл с поезда днём 20 августа. Про путч он не знал. Его интересовал город, где он будет жить, а не страна. Батуев во многом напоминал Куйбышев, только не хватало Волги и дореволюционной застройки — обветшалой, но красивой. Советский промышленный миллионник. Больше, вроде, и сказать нечего.